Когда Нильс начинал вот это всё, он представлял себе иначе… почти каждую деталь.

В его голове само собой конструировалось представление о славном успешном будущем: он и кумир молодого поколения (двадцать пять - это глубокая старость, зачем взрослым людям смотреть его творчество, бред), и на квартиру накопит сам (без выкрутасов вроде высшего образования, работы 25/8 и скучных галстуков), и младшие кузены будут на него восторженно таращиться, выпрашивая мерч и селфи.

Реальность дала леща его аппетитам и мечтам, но Нильс смотрел на неё (на свой банковский счёт) с любопытством и подставлял вторую щёку.

Вместо школоты, студентов и вечномолодых гиков на его стримах обитают конченые задроты или престарелые пидорасы, которые втайне сливают семейный бюджет на донаты, лишь бы Нильс проговорил в микрофон приписанное к сотке баксов сложное слово с максимальным количеством букв "р"; его мерч в виде футболок распродаётся с бешеной скоростью после того, как оборотень однажды провёл в одной из них стрим, а затем показательно снимал и упаковал ношеную шмотку в стопку с заказами (покупайте десяток - вдруг повезёт).

О более интересных товарах вроде календарей с фотосетами и говорить не приходилось; продавать воду из ванной Нильс пока не решался.

Младшим (и старшим тем более) родственникам такое видеть противопоказано; у оборотней хоть и хорошее здоровье, но и оно не спасёт ни от инфаркта, ни от ремня по жопе.

Зато у него есть своя хата, независимость, средства на жизнь и баловство; Нильс настраивал высоту нового игрового кресла, любовно расставлял в стеклянном стеллаже фигурки (не с алиэкспресса, а оригинал!) и с удовольствием щурил глаза на яркую многоцветную подсветку… примерно везде. Клавиатура, мышь, системный блок, мигающие ленты под потолком -  сияние и подмигивание крохотных светодиодов заменило Нильсу солнечный свет; он и забыл уже, когда последний раз выходил на улицу днём или смотрел в окно.

При всём перечисленном в Нильсе до сих пор процветал жмот, который покупал мейк по красно-желтым ценникам в ближайшем драгсторе. Ему ведь не важно, чтоб оно держалось весь день или выглядело идеально; ему не принципиальны бренды (пока кто-то не приплатит за рекламу, но никто ещё не приплачивал, а бесплатно Нильс ничего делать не станет).

Это порой приводило к печальным результатам. На мониторе уже давно остановился обратный отсчёт до нуля, а Нильс в сотый раз запускал минутную нарезку-видеотуториал, пыхтя у зеркала. Он ковырял кисточкой жидкий хайлайтер, пытаясь повторить действия, но то ли руки у него росли не из нужного места, то ли между склейками видео поработал не сам блогер, а команда гримёров, но всё выглядело не_так. Камера не захватывала ни единой блёстки - и это даже без обычных фильтров, которые немного сглаживали кожу.

Под конец Нильс просто сжал тюбик изо всех сил, прикладывая его к лицу и стараясь не морщиться от ощущения текущих по лицу густых капель; хорошо хоть, что за всё время бесплодных попыток хайлайтер успел нагреться в руке и не холодил кожу.

Отмывалось после стрима это безобразие с трудом. Он отковыривал от кожи тонкую плёнку засохшего глиттера, одновременно пытаясь размять уставшие плечи; начали поздно, закончили ещё позднее, а уйти на перерыв ему помешал донат в триста баксов с обещанием вкинуть столько же, если Нильс досидит до конца стрима, не выходя из кадра. Неудивительно, что теперь ему хотелось одновременно пить, жрать, ссать и сбросить кожу нахуй вместе с этим дешёвым хайлайтером; Нильс расчесал себе щёку до младенческого (или диатезного) румянца, а затем просто умылся и решил сначала перекусить.

Купить что-то до стрима он, конечно, не додумался.

К прелестям одинокой жизни Нильс привык быстрее, чем к её же трудностям - еда дома сама собой почему-то не появлялась, не готовилась, не пополнялась; тягучее чувство голода, забитого карамельками (за каждый чупа-чупс зрители выкладывали бабки, конечно же), пробуждало в нём зверя. Но ряд ровных стеллажей супермаркета успокаивал: Нильс каждый раз смотрел на них завороженно, проверяя, есть ли в кармане карта, а затем на миг замирал, торжествуя от чувства самостоятельности.

Хватать с полки всё, на что падает взгляд, не выпрашивая это у родителей и не прихватывая по две-три пачки для сиблингов - счастье. Маленькое такое, зловредное, смешанное с эйфорией от чувства свободы и вседозоволенности; Нильс мог купить хоть полную тележку рыбок-крекеров и всю ночь трескать их прямо в постели, не отрываясь от телефона, а затем спать до пяти вечера, чтобы затем за вечер собрать эквивалент месячной зарплаты отца и снова баловать себя.

И так по кругу.

Нильс придерживал плечом и подбородком коробку с шоколадными шариками, пытаясь отковырять плотно прижатую дверцу холодильника; банка колы удобно уместилась в кармане худи, пара батончиков торчала из рукавов. Всё это шуршало и похрустывало - чертовски приятный звук; Нильс осторожно вертел головой в поисках молока и к цели шёл осторожно, медленно и отчасти торжественно. Ему осталось лишь дотащить это до кассы (всё так же медленно и крадучись), но проклятая бутылка выскальзывает от влажных от прохлады пальцев и океаном хлещет на пол вокруг.

Конечно же, в попытке поймать бутылку Нильс роняет из рук всё остальное - пачку печенья, хлопьев, чипсов, шоколадок - и, шипя под нос ругательства, начинает это всё подбирать, отряхивая руки от капель молока. Хорошо, что в такое время в круглосуточном никто молоко не покупает, кроме него, или…

Он смотрит снизу вверх на какого-то парня, хмурится и едва ли не шипит; после пары часов восхвалений из чата он чувствует себя на редкость по-дурацки в этом положении перед хрен знает кем. Нильс подбирает своё барахло ещё быстрее, косится на незнакомца, который спрашивал разрешения; про себя, конечно же, дерзко отвечает, но лишь кивает молча. Кто знает, вдруг этот тип вообще обдолбанный. Ходит тут за молоком, таращится и что-то пытается сказать.

"О нет-нет-нет," - шестое чувство словно в жопу шилом тычет, стоило лишь услышать голос охранника; Нильс поднимается (почти вскакивает) и от голода голова кружиться начинает.

Из рукава весьма заметно выползает сникерс и звучно шлёпается в лужу молока.

- Да я заплачу, правда, мне просто положить некуда было, - начинает и осекается, глядя на спину перед собой.

Точно обдолбанный.

- …за молоко тоже, - сейчас бы свалить побыстрее, но интуиция подсказывает, что драпать вопреки приказу остановиться - это верный способ оказаться блестючей щекой прямо в луже этого самого молока.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/fe/97/163/298556.png[/icon]